— Прошу прощения, не заметил, что вы сюда прошли, — пропищал книгопродавец.
Он только что вышел из внутренней комнатки и теперь стоял, скрестив руки на широкой груди.
— Прошу вас ни до чего здесь не дотрагиваться. Прошу также отдать мне книгу, — и он протянул было руку за томиком, но потом опустил ее — странный посетитель с бледным лицом и бледными глазами не собирался расставаться с книжкой.
— Я бы хотел это приобрести, — проговорил Кейрион. — Думаю, если…
— Ну да, если цена покажется вам приемлемой, — закончил за него фразу торговец. — Однако кто знает: возможно, вы еще не поняли, насколько ценны эти книги. И эта, к примеру… — пробормотал он, вытащил из кармана пиджака маленький блокнот и карандаш и что-то быстро там нацарапал.
А потом оторвал верхний листок и предъявил покупателю. А затем спокойно убрал обратно и блокнот, и карандаш, тем самым показывая, что торговаться не собирается.
— Но как же так? Мы ведь могли бы хотя бы попытаться договориться о цене?.. — жалобно вскрикнул Кейрион.
— Увы, это невозможно, — отрезал владелец книжной лавки. — Это уникальная книга — как и многие другие, здесь представленные. К тому же книга, которую вы держите в руках, существует лишь в единственном экземпляре и…
И тут на его плечо легла рука — и книгопродавец замолк, словно выключенная заводная игрушка. В проход между полками мягко ступил человек-ворон, внимательно оглядел предмет дискуссии и тихо заметил:
— А вы не находите, что это книга весьма… сложна?
— Сложна? — переспросил Кейрион. — Ну… не знаю… Если вы о языке, то да, пожалуй, но…
— Нет, — жестко прервал его книгопродавец. — Он говорит не о языке.
— Прошу простить, но нам нужно поговорить наедине, — сказал человек-ворон.
И они снова удалились во внутреннюю комнату, и шептались там некоторое время. Затем хозяин лавки выступил наружу и объявил, что случилось досадное недоразумение. Книга, конечно, представляет собой весьма любопытный экземпляр, однако же ее цена намного ниже только что заявленной. Пересмотренная стоимость книги, конечно, была достаточно высока, однако томик оказывался вполне Виктору по средствам. Надо ли говорить, что он немедленно уплатил деньги и унес книгу к себе.
С тех пор Виктор не на шутку увлекся книгой и ее потусторонним миром: впрочем, представлялось ошибочным разделять их, ибо книга не просто описывала царство странного, но неким неясным образом составляла его плоть и воплощала в нашей реальности.
Каждый день он прочитывал по главе из серого томика, не в силах оторваться от страниц, и каждую ночь совершал бесплотные прогулки, навещая то или иное место с призрачной карты. Судя по всему, он наконец обрел высшую точку — или дно пропасти — ирреальности, райское блаженство истощения, смятения и запутанности, где реальность заканчивается и жизнь продолжается на ее руинах. И вскоре он понял, что испытывает необходимость вернуться в книжную лавку о двенадцати углах и расспросить толстого торговца о книге. Тогда-то он и узнал истинную правду о том, как она оказалась на полке у букиниста.
Придя ко входу в лавку — на улице стояли сероватые сумерки пасмурного вечера, — Виктор Кейрион, к удивлению своему, обнаружил, что дверь, распахнувшаяся в прошлый раз от малейшего прикосновения, сейчас оказалась накрепко запертой. Она нисколько не поддалась на его усилия, а ведь он и так и эдак дергал и тряс ручку. Внутри магазина горел свет, и он выудил из кармана монетку и принялся стучать ей по стеклу. Наконец кто-то вышел из темной задней комнаты.
— Закрыто! — жестами показал ему книгопродавец с той стороны стекла.
— Но… — и Кейрион красноречиво показал на циферблат часов.
— Все равно закрыто! — громко выкрикнул хозяин.
Однако гримаса разочарования на лице настойчивого клиента, похоже, произвела на него впечатление, и книгопродавец отпер дверь, растворив ее ровно настолько, чтобы показать, что не собирается пускать Виктора внутрь и намерен лишь ответить на несколько вопросов.
— Чем могу быть полезен? Магазин закрыт, приходите в другой день, если…
— Я просто хотел кое-что у вас спросить. Помните, я купил у вас книгу, совсем недавно, ту, что…
— Да, я помню, — твердо ответил хозяин лавки, словно только и ждал этого вопроса. — И надо сказать, я остался под большим впечатлением. Равно как и… другой человек.
— Впечатлением?… — непонимающе переспросил Кейрион.
— Точнее сказать, мы оба просто ошарашены, — покивал головой книгопродавец. — Он сказал мне тогда: «Книга обрела хозяина», и я, конечно, согласился. Разве был у меня иной выход?
— Простите, но я не совсем понимаю, о чем речь, — пробормотал Кейрион.
Хозяин лавки растерянно поморгал, но ничего не ответил. После недолгого молчания он наконец проговорил:
— А я-то надеялся, что вы уже успели понять. Разве вы с ним еще не встретились? С тем человеком, что с вами говорил в тот день в лавке?
— Нет, а должен был?
Тут книгопродавец поморгал снова и тихо сказал:
— А вы бы лучше шли к себе домой. Холодает, не находите?
И он прикрыл дверь, поманил Кейриона поближе, пропустил в узкую щелку и зашептал:
— Вот что я вам скажу, молодой человек. В тот день вам назвали настоящую цену книги. Именно ее заплатил — целиком — тот человек. Не спрашивайте меня, кто он. Он оплатил книгу сполна — хотя, конечно, справедливо сказать, что вы тоже внесли крохотную лепту. Я никого не обманываю, так и знайте. И уж тем более не обманываю его. А он заплатил бы и больше — лишь бы книга оказалась в ваших руках. Я не знаю, что у него на уме, но мне кажется, вы должны знать об этом.
— А почему же он тогда не купил книгу сам? — удивился Кейрион.
Хозяин лавки смутился:
— А зачем? Ему-то книга без надобности. Я бы даже так сказал: не стоило вам так открываться ему. А так, он спросил вас о книге и сразу все понял. Понял, как много вы знаете.
— Да я ничего, ничегошеньки не знаю! Точнее, знаю, но только то, что прочитал в самой книге! Я пришел сюда за…
— И зря, молодой человек. Зря вы сюда вообще пришли. Странно, что вы вообще задаете вопросы — ведь такой, как вы, должен знать все, все. О, не подумайте дурного, я не навязываюсь! Не хотите говорить — не говорите… И, кстати, вы ничего больше от меня не услышите — я и так уже преступил все границы дозволенного… Но тут, как я вижу, особенный случай. Очень особенный. Странно даже, ведь вы — читатель этой книги…
И тут он почувствовал, что окончательно запутался в этих недомолвках. Скорее всего, все это мистификация. Или даже прямой обман. Поэтому, когда букинист приоткрыл дверь и распрощался, Виктор даже почувствовал некоторое облегчение.
Однако прошло много дней, а с ними — и много ночей, и Кейрион понял, почему книгопродавец так удивлялся его расспросам, а вороноподобный посетитель проявил столь невиданную щедрость — ибо человек-ворон, податель книги, не мог овладеть ее тайнами, кроме как с помощью Виктора. В те дни и в те ночи он узнал, что незнакомец одарил его не бескорыстно, ибо отдал во владение книгу, дабы овладеть тем, что иным способом получить не имел возможности: ворон читал книгу заемными глазами и так выпытывал ее секреты — ибо книга открывала их лишь истинному своему, предназначенному для нее читателю. Теперь-то Виктор понял, что творилось с ним в тех странных ночных снах.
Каждую ночь Вастариен вставал перед ним, воздвигаясь, вырисовываясь, выпячиваясь из зыбкой дремы, становясь все четче и разгоняя тени его собственного сна. Место без имени и размера обретало четкость и объем. Скособоченные здания нависали над головой, вырастая на глазах, приковывая к себе взгляд. Постепенно прояснялись детали и оттенки цвета, творение овеществлялось, усложнялось, даже запутывалось, выползая на свет из черного чрева несуществования: он видел каждый изгиб улицы, подобный сосуду на темном теле, и каждое здание представлялось косточкой и суставом в скелете, обволакивавшемся на глазах мышцами и сухожилиями подвижных теней.
